Понятия «профессионал» и «гражданин» еще недавно были почти не сочетаемыми. Кажется, что постсоветская история ушла на то, чтобы понять, что значит быть профессионалом. Ко второй половине 90−х сложились жёсткие предпринимательские принципы. Один из опорных тезисов, на которых они держатся, звучит так: «хороший человек — нет такой профессии». Думать так — значило быть профессионалом. Но такая система ценностей обрекает на двоемирие — отдельно жизнь, отдельно работа, в которой «нет ничего личного» — еще одна ключевая фраза времени. Это время приучало заниматься не своим делом за большие деньги.

После кризиса представление о профессионализме стало меняться. Больших денег не стало, те, кто просто зарабатывал деньги, оказались самыми невостребованными работниками, а самыми востребованными — кадры, четко дающие себе отчет в том, чем они занимаются. Люди, понимающие это, невольно отстаивают некие ценности. Тем самым они автоматически превращаются в граждан.

Однако то, что в теории происходит так легко и быстро, на практике несколько медленнее. Это не страшно, главное — предпосылки для того, чтобы быть одновременно и профессионалом, и гражданином, сложились. И мы ими воспользовались.

Настоящие журналисты — это же вообще циники, поскольку умеют держать дистанцию даже по отношению к тем, кто явно заслуживает сочувствия. Да, они проявляют свою гражданскую позицию в профессии, но при этом им — опять же в силу профессии — дан такой ракурс на происходящее в стране, который позволяет увидеть, насколько в ней не пахано поле гражданских инициатив. Но попробуй журналист высунься с инициативой — его объявят ангажированным. Однако мы нашли формат, который позволял бы быть не только журналюгами.

Мы зарегистрировали некоммерческое партнерство «Инновационные гуманитарные проекты», которое нам позволит быть просто гражданами. При этом любой профессионал, думающий, а на каком основании ему б совершить, условно говоря, доброе дело, такое основание может получить в форме партнерства, просто устно договорившись об этом. Приведу пример проекта, который мы придумали совместно с ростовским политологом Сергеем Смирновым, в чьей деятельности тоже не было института, который позволял бы реализовать гражданскую инициативу, не вызывая шквала вопросов типа «зачем ты в это полез?»

Мы в «Эксперте ЮГ» сделали специальный проект, посвященный социальным инвестициям — сфере деятельности, которой занимаются большинство средних и крупных компаний и существенная часть их работников, выступающих как волонтеры. И увидели проблему: компании не удовлетворены собственной социальной деятельностью, они часто совершают детские ошибки при разработке социальных проектов. И мы со Смирновым придумали Региональный экспертный совет по оценке эффективности социальных проектов. Сейчас идет его активное формирование. Замысел таков: совет состоит из, скажем, 30 неслучайных волонтеров — людей типа самого Смирнова и меня. Компании, которые задумывают социальные проекты и которые часто не знают, эффективно ли то, что они задумывают, могут направлять в совет описание своего проекта. Совет же обязуется в течение небольшого срока дать как минимум пять письменных отзывов — в обмен на вхождение сотрудника компании в этот совет. Так, компании получат экспертизу, а совет сможет расширять свой актив. Бюджет проекта — ноль, только желание реализовывать гражданскую инициативу. Это желание, которое в какой-то момент становится институционализированным, и есть социальный капитал, с которым мы пока не умеем работать. Но научимся, ибо — хочется. Хочется сочетать профессионализм с ролью граждан и обходиться при этом без героизма.