Алексей Скляров, директор ТРК «Пульс». Первый бандерлог России

Недавние политические события в стране породили в обществе ряд дискуссий, посвященных свободе СМИ. И оппозиция, и власти всерьез заговорили о создании общественного телевидения в стране. Ростовская область, как ни странно, одной из первых откликнулась на призыв. В Интернете начало вещание «Общественное телевидение Азова», созданное на базе ТРК «Пульс». Но как только телевизионщики вступили на стезю, неподконтрольную госрегуляторам, у них начались проблемы с эфирным вещанием. О роли и перспективах интернет-вещания в регионе «ДелоРу» поговорил с ветераном коммерческого ТВ России, генеральным директором ТКР «Пульс», автором и ведущим первого свободного телевизионного эфира страны Алексеем Скляровым.

— Алексей, как стало известно, Ваш телеканал «Пульс» пытались закрыть. С чего все началось?
— Азовский телеканал «Пульс» стал одним из первых свободных эфиров страны. Как только появился первый тогда еще в СССР закон о СМИ, автором которого выступил Михаил Федотов, ныне советник президента РФ, я воспользовался этим и через Москву получил разрешение делать телевидение. Потом мы достаточно хорошо и уверенно развивались — мы стали крупнейшей телерадиокомпанией юга России и были ей некоторое время. Я с самых первых дней участвовал в создании канала СТС и был председателем совета сети СТС вместе с тогдашним директором Романом Петренко. Но примерно с уходом Бориса Ельцина началась зачистка информационного пространства в стране в целом. Со временем ни одного свободного телевизионного канала в России не оставили. В случае с нашей ТРК был организован спор хозяйствующих субъектов, была большая тяжба, которая закончилась рейдерским захватом, в результате которого мы потеряли большой телеканал и 4 радиостанции. На азовский телеканал тогда махнули рукой — пусть, мол, местные власти сами разбираются с мелочевкой. Он так и остался, и несколько лет я продолжал работать на этом канале. В стране началась, можно сказать, репрессия — все зачистили. И в определенный период сражаться с системой одному в Азове было немыслимо. Но 3 года назад в своем юбилейном фильме я сказал, что вернусь, когда в стране будут хоть предпосылки для того, чтобы можно было заниматься свободной телевизионной журналистикой. 24 сентября прошлого года появился, так сказать, первый позыв. Когда были опубликованы предвыборные статьи Путина, а Президент Дмитрий Медведев заявил, что России нужно общественное телевидение, я понял, что, значит, пора возвращаться. Но это понял я, это поняли в Москве, но не на местах.

 — Что Вы вкладываете в понятие «общественное телевидение», и почему оно так нужно обществу сейчас?
 — Я же не случайно называю себя «первым бандерлогом России». «Пульс» — это последний свободный телевизионный эфир страны. Одним из важнейших способов построения истинного гражданского общества и народом, и властью признано создание общественного телевидения. Оно признано, но никто не знает, как это сделать, потому и не решается. Мы решили попробовать. 18 января 2012 года в эфир азовской ТРК «Пульс» на  ТВК вышла первая программа «Среда» в рамках нового проекта «Общественное телевидение города Азова» (ОТВА). Принципиальным отличием общественного телевидения является то, что управлять им будет общество, граждане через демократичное голосование в Интернете. На первом этапе мы делаем одну программу «Среда» в неделю, гостя которой выбирают телезрители путем голосования на страницах сайта ОТВА. Это моя программа, всем видно, как я ее веду и что говорю. Я думаю, что это та журналистика, которая нам нужна. Мы, кстати, также показали несколько выпусков «Гражданина поэта» Дмитрия Быкова, у меня был с ним эксклюзив, когда он приезжал в Ростов, что также в какой-то степени послужило спусковым крючком для давления на «Пульс».
 
— В чем выражается это давление и какого оно уровня — местного или федерального?
— Я не знаю, откуда ноги растут, кто сказал. Судя по уровню наездов, можно предположить, что это делают руками местных органов федеральных ведомств. Когда я добрался до Москвы, многие остановились. Некоторые провели формальные проверки и отстали. А вот один — он же, похоже, главный исполнитель — продолжает. Думаю, что московские начальники их на это не уполномочивали. Сами наезды делались примитивней некуда. История началась с того, что якобы человек написал жалобу, что, когда он проходит мимо нашей компании, у него болит голова. Но в самом здании у нас нет ничего передающего и излучающего, все расположено за городом и оформлено как полагается. Но, заведомо зная этот факт, делу дают ход, и к нам начинают приезжать с проверками различные ведомства. Все шито белыми нитками. Потом нам пытались устроить спор хозяйствующих субъектов — мы получили письмо от директора, на техэтаже которого стоит наше передающее оборудование, с требованиями убрать его в трехдневный срок. Но мы ничего не нарушали, и, более того, к другим компаниям, передатчики которых расположены там же, включая Tele2, радио «Дача», радио «Вести ФМ», радио «Радонеж», таких требований не поступало.

— В итоге мачту не отключили?
— Я решил огрызаться на своем уровне и отправился в Москву, 10 марта выступил на митинге оппозиции. Нас не отключили, но и других требований не поступило, потому что знают, что претензии незаконны.

— Каким вы видите будущее телевидения, в частности в связи с вводом цифрового мультиплекса?
— Телевидение, я думаю, в ближайшие 5–7 лет должно сильно измениться. С приходом цифрового телевидения сделать телеканал должно стать так же просто, как сделать газету, только заплати немного денег и делай его хоть у себя на кухне, хоть в огороде. Вот представьте, что, например, два десятка каналов занимают места в эфире столько, сколько могут занимать 200. Первый мультиплекс, который на данный момент запускают, будет включать 8–9 каналов, а места в эфире он будет занимать как один канал. Как только наше государство уберется, наконец, из этого бизнеса, все будет создаваться разумно. Сейчас наша связная структура построена так, что все делается не торопясь, долго и дорого. Вот если бы взяли те деньги, которые есть, и сделали то, что можно сделать, то в итоге получится, что и делать больше нечего, и много денег никто не даст. А так, еще не внедрившись, технология в том виде, в котором ее сейчас внедряют, уже успела устареть, и в 2015 году этот план уже станет анахронизмом и нужно будет заниматься уже новым. Я мог бы участвовать в конкурсе на строительство второго мультиплекса или третьего. Купить это оборудование за разумные деньги, поставить его и сдавать каналы в аренду — это хороший бизнес, и я мог бы этим заниматься. Так или иначе, я надеюсь, что цифровое телевидение прорвется, это будет зависеть от общей ситуации в стране.

— Как, на Ваш взгляд, цифровое телевидение может повлиять на региональные телеканалы?
— Я думаю, никак. Дело в том, что строительство цифровых станций в регионах — в Азове, Новочеркасске, где угодно — дорого. А поставить цифровой передатчик и сделать несколько каналов, которые будут пустовать, бессмысленно. Все пойдет отсюда, из Ростова, где будет более или менее возникать. В остальном все останется как есть, потому что эту сферу зарегулировали до предела, поскольку это то СМИ, которое добирается именно до инстинктов.

— Насколько рентабельно может быть интернет-телевидение в регионах?
— Рентабельность здесь ни при чем. Я считаю, что и эфирный канал нерентабелен. Если бы не другие виды бизнеса, которыми я занимаюсь, эфирного телевидения бы не было. Представьте себе, например, 2 канала в одном городе с населением в 100 тысяч человек и рекламный рынок, который должен их прокормить. Это несовместимые вещи. А в регионах очень маленькая аудитория. Я сейчас в этом убедился, когда стал продвигать свой формат, который предполагает голосование в Интернете. Мы увидели, что голосуют от силы только 10%, люди более активно пользуются телефоном и очень немногие смотрят наши повторы в Интернете. Очень мало у нас пользователей в деревнях и в глубинке.

— Это из-за низкого проникновения Интернета?
— Да, Интернет еще очень слаб в малых городах, а это очень важно для телевидения, если оно будет работать. Нужна совершенно определенная аудитория и при этом активные пользователи, которых сегодня 30%. На меня набросились еще и потому, что «Пульс» в телеэфире «достает» ту аудиторию, которой не до Интернета, но которая голосует. Как только Интернет разросся в Москве до 60%, так рейтинги «Единой России» и упали до 40% в голосовании. У нас еще рановато, но я думаю, что Ростов на подходе.

— Что Вы в этой связи думаете по поводу телеканала «Дождь»?
— Он очень стильный, современный и создавался как сетевой. Его формат хороший и правильный, так как он недешевый. Наталье Синдеевой удалось сохранить значительную часть независимости. Я был у них в прямом эфире и мне понравилось — ребята честно и достаточно открыто ведут эфир. Телеканал «Дождь» сейчас наиболее свободный ресурс, который распространяется не только в сети, но и относительно в эфире, поскольку он присутствует во многих кабельных сетях.
В Интернете вообще достаточно демократичная тусовка и невероятно креативная.